Как хочет женщина. Мастер-класс по науке секса - Эмили Нагоски
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Проще всего разобраться с этим, представив себе некую местность и карту местности.
Карта и местность: инструмент для проверки реальности
Карта — это условное изображение того, что существует на самом деле. Это упрощенная картина какого-то реально существующего места. В действительности это место не похоже на карту. Если мы допустим, что наши сексуальные сценарии и есть такая «карта», мы можем начать сравнивать их с местностью — настоящей, реально существующей местностью, которую карта, по идее, должна отображать. Вы пытаетесь ориентироваться в сексуальном мире, сверяясь с картой.
Но если карта не совпадает с местностью, значит ли это, что местность неправильная?
Нет. Проблема в карте. Составители карты допустили ошибку, или перерисовали ее с какой-то другой карты, не глядя на местность, или, может быть, даже нарочно хотели ввести вас в заблуждение. Карты могут ошибаться — именно поэтому вы стоите с картой в руках, недоуменно озираясь по сторонам, и чувствуете себя растерянными.
К сожалению, данные, обозначенные на сексуальных картах у большинства людей, ненадежны. Мы похожи на персонажа Брендана Фрейзера в фильме «Взрыв из прошлого». Родители вырастили его героя в бомбоубежище, ошибочно полагая, что в 1962 году мир пережил ядерный удар, и когда тридцать пять лет спустя он наконец вышел наружу, то оказался в обстановке, не имеющей почти ничего общего с тем, чему его учили. Точно так же у нас в голове есть карта, и мы выходим на местность, начинаем искать дорогу там, где она указана, но немедленно теряемся в чаще. Как мы убедились в главе 5, на нашей карте могут находиться объекты, устаревшие более тридцати пяти лет назад.
Но, пожалуй, самая большая трудность заключается в том, что, когда карта не совпадает с местностью, наш мозг больше верит карте, подгоняя под нее реальные ощущения. «Нет-нет, где-то здесь есть дорога, — говорим мы, продираясь через заросли. — Она обозначена на карте».
Пару лет назад я разговаривала с молодой женщиной, черпавшей большую часть своих знаний о сексе — или того, что она считала знаниями о сексе, — из порнофильмов. Она искренне удивилась, когда ее первый сексуальный опыт оказался совсем не таким, как она ожидала. Она думала, что оргазм можно испытывать легко и часто. Она думала, что прямая стимуляция клитора гарантированно позволит ей увидеть звезды. Она ошибалась. Но она упорно пыталась подогнать свои ощущения к карте. Она продолжала действовать так же, как герои фильмов, убеждая себя, что, если она делает то, что, предположительно, должна делать, значит, испытанное при этом чувство должно быть удовольствием. Прошло несколько месяцев, прежде чем она окончательно осознала диссонанс между своими ожиданиями и своими реальными ощущениями. Тогда она пришла ко мне, убежденная, будто с ней что-то не так.
Когда я сказала ей, что женщинам намного легче испытывать оргазм в уже сложившихся отношениях, чем в первый раз с новым партнером, она мне не поверила. До такой степени она была убеждена, что в карте все написано правильно, а местность — ее тело — ошибается.
Кроме того, я сказала ей, что удовольствие зависит от контекста и даже клиторальная стимуляция в неправильном контексте нередко кажется неприятной. «Как щекотка, — объяснила я. — Если она не вызывает приятных ощущений, значит, контекст пока еще неподходящий. Когда клиторальная стимуляция не вызывает приятных ощущений, это не значит, что твой клитор не работает, это значит, что ты еще недостаточно возбуждена».
Первый шаг к радости — признать несоответствие между картой и местностью, помня при этом, что местность не может быть неправильной.
В том, что касается секса, Оливия — одно большое жизнерадостное «да», а значит, она вполне может испытывать бесконечный экстаз… или бесконечные сомнения в себе и беспокойство, не говоря уже о динамике преследования. Все зависит от того, как она относится к этой своей способности.
Еще в начале первой главы Оливия выяснила, что ее карта неточна, — история, которую она рассказывала себе (что постоянно хотеть секса ее заставляют гормоны), была метафорой, защищавшей ее от культурных посланий, сообщавших, что ее поведение недопустимо.
Но она нарисовала новую карту, в основу которой легли научные данные и безоценочное внимание к собственным внутренним ощущениям. Она осознала, что ее чувствительный акселератор, объединившись с маленькой наблюдательницей, порождает чувство бесконтрольности происходящего, но он же способен подарить ей радость и удовольствие. Чувство бесконтрольности возникало у нее, когда спираль из стресса, самокритики и нового стресса закручивалась слишком туго. Радостное удовольствие возникало, когда она научилась ослаблять это напряжение, позволяя стрессу рассеиваться своим путем и не трогая акселератор и тормоз.
«Сбросьте скорость. Сохраняйте спокойствие, — это совет Оливии для всех партнеров с более высоким желанием. — Не преследуйте, не тяните и не толкайте. Будьте как игрок со щеткой в керлинговой команде. Подготовьте дорогу для секса».
Патрик, когда на него не давят и он не чувствует, будто обязан что-то делать, становится изобретательным, любопытным и веселым и готов экспериментировать без тени смущения. Он знает, каким подарком может стать чувствительный акселератор Оливии, и знает, какие трудности это может вызвать.
Итак. Когда Оливия получила магистерский диплом, Патрик устроил для нее что-то вроде чувственной охоты за сокровищами, в которой участвовали почти вся ее коллекция игрушек, два вида лубрикантов, как минимум один момент, когда ее несли, обнаженную, в наручниках и с завязанными глазами, по коридору в другую комнату дома, а также несколько очень хороших друзей. (И это, пожалуй, самая классная история на тему «как наука сделала мою сексуальную жизнь лучше» из тех, что я слышала.)
В конце за праздничным столом Оливия, переполненная эндорфинами и окситоцином, полушутя предложила Патрику выйти за нее. Предложение было шутливым только наполовину. Некоторые люди не верят мне, когда я рассказываю эту историю (я делюсь ею с разрешения участников). Как ни странно, это единственная история, в которую они не верят, как будто нешаблонное, свободное от условностей наслаждение — единственная реальная причина для скептицизма в том, что касается женской сексуальности. И все же оно существует — удовольствие, необузданное любопытство, а также партнеры, обожающие все проявления сексуальности женщины, и ее прошлые раны, и дикие дебри ее воображения. Подобные истории вселяют в меня надежду: я надеюсь, что больше женщин сможет исцелиться от стыда и обрести
